Омск.Хотелось бы.таллантом обделённый презреньем веру я в себе воздал.Кипел тогда мой разум истощённый.В готовности убить всё то-что созерцал.Однако век недолог разрушенья И отреченья бурь И ненависти власть.И новый день,и новые волненья.И старой веры новая напасть.

в Харькове.

А где Черняк - родился ?

С Черняком меня познакомил в начале семидесятых годов Дима З., наш общий приятель. Незадолго до этого в шахматной газете «64» было напечатано одно стихотворение Черняка, и я при первой встрече прочитал его наизусть. Так, как оно мне запомнилось, хотя перечитав эти стихи сейчас, на сайте, посвященном Вадиму, я уж и не могу сказать – то ли память меня подводит, то ли, действительно, в «64» был какой-то вариант, не окончательный.

Не обижайте старых мастеров,
Не принижайте их дела без нужды.
Пускай сегодня, взорам нашим чужды,
Они как будто из других миров.

Уже давно их трубы не трубят.
Поверженные временем титаны,
В кафе они с газетами сидят,
Как списанные с флота капитаны.

Любите их, хоть мудрость их стара,
Живая в анекдотах и поверьях,
Хотя б за то, что были мастера,
Покуда мы ходили в подмастерьях.


Черняк сказал, когда я закончил читать:
- Там на самом деле было не «Живая в анекдотах и поверьях», а «Худых, седых, женившихся на стервах», но вот, пришлось заменить.
Наверное, ему все же было приятно, что его стихи читают наизусть. Так мы и познакомились. Потом виделись иногда. Нельзя сказать, что подружились, нет, люди мы были совершенно разные, да и разница в возрасте была большая. Но иногда сидели в одних компаниях, разговаривали.
В семьдесят третьем году мы вместе ездили в Эстонию, в Вильянди, на ежегодный шахматный фестиваль. И как-то вечером Вадик пришел ко мне в номер (номер - это сильно сказано, маленькая комната на спортбазе, где помещалось четверо шахматистов) и дал папку со своими стихами.
Сейчас-то я понимаю, почему он это сделал. Вадику было уже под сорок, он был профессиональным журналистом. Но он считал себя – и был на самом деле – поэтом. Поэтом, которого не печатали. Ну, почти не печатали. Так, несколько прошедших для широкой публики незаметно стихотворений, даже не подборок, в каких-то журналах, альманахах. Поэтому любой читатель, даже такой, как я, был ему так важен, поэтому любой отзыв он так жадно ловил.
Но тогда… тогда я быстренько прочел одно за другим его стихи, наутро что-то небрежное сказал ему, возвращая папку. А Вадику, наверное, хотелось поговорить о стихах, да-да, о своих стихах. Даже со мной, мальчишкой.
Прошло много лет, ушел из жизни Вадим, и вот я перечитываю те самые стихи, которые он когда-то принес мне. И другие, которых не было в той папке. И вспоминаю семьдесят третий год, молодого, тридцатидевятилетнего Вадика. И папочку с напечатанными на машинке стихами.

Действительно жаль потерять такое дарование... Жаль... Жаль... Жаль.... (

Познакомился с его творчеством только сегодня. Соболезную родным и близким...

28.04.2008 02:54
ПОЛУЧЕНО НА achernov@ru.ru

Андрей, еще одно стихотворение вспомнил.
Оно было в самом начале 70-х напечатано в шахматной газете "64".

Не обижайте старых мастеров,
Не принижайте их дела без нужды.
Пускай сегодня, взорам нашим чужды,
Они, как будто из других миров.

Уже давно их трубы не трубят,
Поверженные временем титаны
В кафе они с газетами сидят,
Как списанные с флота капитаны.

Любите их, хоть мудрость их стара,
Худых, седых, женившихся на стервах,
Хотя б за то, что были мастера,
Покуда мы ходили в подмастерьях.

В печатном варианте было, вместо "худых, седых...", "Живущих в анекдотах и поверьях", но Вадик читал именно так.
С уважением, Ст. Семёнов

Sploshnaja krasota, tela i duha, i ne v poslednjuju ochered - podachi, vplot do shrifta, takogo samizdatskogo. Elegantnaja, celebnaja toska, v poru velikogog kanuna. Nadobno ved'' budet vse syznova pereocenivat... iz tainstvennogo oazisa v pustyne pobednoj poshlosti.

С Черняком я познакомился в начале 70-х годов. Мы не то что дружили (да и разница в возрасте была большая), а просто иногда беседовали. Кажется, это было в 1973-м году, мы ездили в Эстонию, в Вильянди, там был ежегодный шахматный фестиваль. И как-то вечером Вадик пришел ко мне в номер (номер - это сильно сказано, маленькая комната на спортбазе, где помещалось четверо шахматистов), и дал папку со своими стихами. Помню именно такую первую строку - "нам рассказали все о радиации".
Почти помню и одно стихотворение, не знаю, есть ли оно в сборниках.

"Любовь - не вздохи на скамейке
И не прогулки при луне" -
Провинциальные еврейки
Весь день-деньской твердили мне.
Я слушал, тихий и несмелый,
И ничего не говорил.
та-та-та та-та (не помню)
Как лебедь белая парил.

Фотография... У меня есть групповое фото участников того фестиваля, там есть и Вадик. Постараюсь его разыскать, отсканировать и прислать Вам.
Что касается мемуара...
Вот здесь - это моя, если это можно так назвать, страничка на гостевой шахматного сайта ЧессПро - я что-то написал, но это, вроде бы, не совсем по теме. Пост 538
http://www.chesspro.ru/guestnew/looknullmessage/?themeid=23&id=17&page=17&PHPSESSID=03f6040ece7337e4275721039c8df59c
Вот что еще вспоминается, не знаю, известно ли это Вам.
Вадик рассказывал, видимо, это было в пятидесятых. Кто-дал его стихи Пастернаку со словами: "Вот, Борис Леонидович, молодой, талантливый поэт Вадим Черняк. Почитайте, и, если вам понравится, напишите ему несколько слов". И Вадик получил письмо: "Уважаемый Вадим Георгиевич! Мне Ващи стихи не понравились, и у меня нет ни времени, ни желания о них писать. С уважением, Б.Пастернак".
Вадик очень берег это письмо, но при каком-то переезде оно потерялось. Помню и его слова о том, что его стихи высоко ценил Эренбург, "старик меня любил" - слова Вадика.

ПОЛУЧЕНО НА achernov@ru.ru

Как-то, очень давно, в наш НИИ приехали два друга-поэта: Александр Аронов и Вадим Черняк. Приехали они подзаработать – их пригласили на какой-то молодежный вечер, и они читали стихи. Подработку эту (двадцать пять рублей на двоих) устроил им я, так уж получилось, что я был с ними знаком, а наш комсомольский секретарь у всех спрашивал, нет ли каких знакомых артистов, или сатириков, или еще кого, кто бы мог развлечь молодежь перед танцами.
Вечер проходил в нашем учрежденческом кафе. Там поэты и читали свои стихи, а комсомольцы, сидя за столиками, ждали, когда художественная часть закончится, и можно будет перейти к танцам. Поэтому слушали вполуха. Но не все. Один внимательный слушатель все же был. Это был наш институтский поэт. Он регулярно печатал свои опусы в многотиражке. Поэт был прыщав, неудачлив в любви и завистлив. Стихи были соответствующие. Одно помню до сих пор:
Твои глаза, как два болота
Меня готовы засосать.
Я трепещу и жду чего-то,
И, вместе с тем, готов отдать
На свете все за взгляд коварный,
Горячей крови бурный ток.
Увы, я вижу лишь амбарный
На сердце девичьем замок.
Позор и горе! Недруг гнусный
В амбар проник чрез задний ход!
Ведь ключ был прост – признанье в чувствах,
А я остался у ворот.
И вот, печалию объятый,
Побрел я прочь, и поделом –
Ведь надо было, трус проклятый,
Ломиться прямо напролом!
Ну так вот, Аронов и Черняк читают, этот Витя слушает, а я сижу недалеко от него. И Витя говорит девушке, своей соседке по столику:
- Подумаешь! Я-то могу и лучше этих написать. Главное – напечататься, а это все по блату делается!

С тех пор прошло много лет. Давно нет на свете Саши Аронова. И вот ушел из жизни и его друг Вадик Черняк. Знаю, что и у того, и у другого вышло, еще при жизни, несколько поэтических книг. Но этих сборников у меня нет. Какие-то отрывки, строчки помню, конечно, например:
Я слушал, тихий и несмелый,
И ничего не говорил

Тут одну строку не помню
Как лебедь белая парил

Это Черняк.
А вот Аронов:
И все-таки я твой, Россия
В снега заброшенный семит

Но ведь и Витины строчки тоже помню. Вот что удивительно!
Пышные формы, волнующий стан
Пляшут невольницы древний канкан.
Старый эмир сидит у фонтана
Курит кальян под звуки канкана
Или:
Как лучшей половине мира
Вас поздравляет моя лира!

Что за непонятная вещь эта память.

Отрывок из В.Г.Черняка:
«Киевский ресторан "Москва" расположен в одноименной гостинице. Во втором этаже. Идет шахматный матч Корчной – Спасский, 1968 год. Я корреспондирую в "Московский комсомолец". И вообще журналистов и шахматистов в Киев приехало много. Здесь Сало Флор, Виктор Хенкин Анатолий Афанасьев, Александр Рошаль, тогда еще никому не известный. Обедаем в ресторане. Вечером после партии там же ужинаем – у нас столик человек на десять с флажком ФИДЕ. Вокруг довольно людно Не нашедшие места слоняются по залу. Разговор. – Ось бач: жидив-то, жидив!.. – Иде? Иде? – Да ось жид, бач, очи як раки... – Тю! Який жид?! Це ж Таль!»

Ст. Семенов